Яны меня удивляли: один, как царевна, из рукава достал Мандельштама и на меня навалилась минская весна с каштанами и сиренью под аккoмпанемент несбывшихся ожиданий и Серебрянного века...
А другок заставил задуматься и усомнится в моем неуемном цинизме? Может оно все-таки есть? Другое? Со снами и бусинами? Может не для меня так для других?
Дано мне тело - что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.
Пускай мгновения стекает муть
Узора милого не зачеркнуть.